среда, 25 мая 2011 г.

да.

сегодня мне надоел кофе с молоком. перепила. слишком много. когда чего-то слишком много, тебе этого больше не хочется. вот так сегодня мне надоел ты. надоело стучаться в эти вечнозакрытые на сто замков двери.надоело носить мысли о тебе с собой, куда бы я не шла. надоело ждать от тебя ответов/звонков/поступков. с гордостью говорю о том, что  банально удалила твой номер, потому что мне это все НАДОЕЛО! тошнит уже от тебя просто! наизнанку выворачивает. надоело гоняться за тобой и искать предлоги. не напишу, даже если очень надо будет. не хочу. просто не могу уже больше.
у каждого человека есть пределы. точки граней, за которые зайдешь и ... все - терпение лопнуло.сегодня оно взорвалось.
 фу. от моих соплей меня и саму воротит. не читайте мои посты. все глупо. и я глупая. мяу!..

четверг, 19 мая 2011 г.

Сбой



  Как любая машина, без долгого сна, я изнашиваюсь похуще старых туфлей.Перед глазами мелькают лица, взгляды, жесты - оперативная память устала запоминать имена. Разрыв связей и пустота. Моя сфера переполнена, вот еще пара капель и она затрещит по швам. Порвется в особо тонких местах. Сквозь щели вытекает что-то важное - ЭТО не уловить сетками расставленных паутин. Не вернуть обратно. Не вспомнить. Не восстановить из корзины. Файлы утеряны. Насвегда уничтожены, сожжены. Доступ прерван.
  Ошибка в системе. Сбой. НЕ помагают очиска сердечного диска и обзор. Надоело ломать себе голову - с кем ты спишь? Ты не звонишь. Недостаточно данных.
 Звонкая тишина рвет уши, дождь терзает тяжелыми каплями мне лицо.
Мирюсь с тупым равнодушием непостоянных моего сердца жильцов.Наивно распихивая по карманам мелочь и то, что называю мечтой. Отбой.
Рестарт.  Ошибка в системе. Недостаточно данных. Сбой.

вторник, 17 мая 2011 г.


это театр одного актера, где все сцены разыграны по миллиону раз, перед самом собой. и так смешно со стороны смотреть на свои сопливые страдания. как идиотка!.. сколько я уже вот так беспечно влюблялась в очередного "прохожего" и ждала от него взаимности! сколько раз я переставала любить кого-то. жить без кого-то. это похоже на болезнь, когда пытаешься избавиться от любви. когда много раз это пропускаешь через себя, то.. (нет, не становится проще и легче, больно все так же, даже сильнее) просто... ты теперь выделяешь какие-то стадии, диагнозы. сам себе назначаешь лечение в виде "больше курить", "надо вечером выпить что-то покрепче", "удалить все контакты", "не сидеть вечером дома" - все до неприличия банально.могу даже теперь советы давать и лечить влюбленных психов. стоп! хех:) с собой бы разобраться.

 пусть так: одиноко. жалуюсь на боль, а могла бы на скуку, но так совсем не интересно. хоть какие-то эмоции. разрывает. рвет. жаль, что не от счастья.не перестану мечать и строить свои планы на людей, и наступать на грабли и ... ждать. все изменится. может. мяу.

понедельник, 16 мая 2011 г.

Как же это печально, быть такое глупой. Боже... Написала трехтомник и закрыла вкладку, ничего не сохранив....
Эх... Хреново мне. Пусто. Бесконечно грустно. Одиноко. Тошно... Сколько слов можно подобрать, а смысл не изменится. К сожалению...
На днях, читая очередную книгу, наткнулась на очень интересную цитату:

В психоанализе это называется «синдром навязчивых повторений». Это когда человек с завидным постоянством выбирает себе партнеров, которые обязательно будут ему изменять. Или когда женщина снова и снова выходит замуж за мужчин, у которых рак в начальной стадии, и даже они сами еще этого не знают. Или когда сам не зная почему, на каждой новой работе первое, что ты делаешь, посылаешь в задницу шефа, даже если веских причин нет. Словом, подсознательное стремление создавать себе одни и те же проблемы. Разнообразие в этом случае не приветствуется.
Вот! "синдром навязчивых повторений". (я знала, что шиза тихо косит наши ряды). Но, на самом деле, это точное описание моего состояния. Человеку свойственно все происходящее систематизировать. И вот, снова, я влю... мне нравится парень, который по своим личным причинам не может = не хочет быть со мной!.. Это уже не совпадение и не случайность. Это жестко повторяющаяся закономерность. А мне же башню сносит, когда он смотрит на меня! Я с холодным буддийским спокойствие отвечаю на взгляд. Как же невыносимо я нуждаюсь в твоих объятьях... Сопли\слюни\сопли....
Жду, когда бурные внутренние эмоции  выльются в очередной стих\рассказ\строчку. Творческие люди такие... Эм.. Странные. Все свои переживания надо уложить в ящик очередного произведения искусства. Брееед. Пора спать. Мяу!..

понедельник, 9 мая 2011 г.

Бардак


Хочу привести в порядок мысли. Вещи сложить в шкафу. Волосы расчесать. Курить бросить. Посещать театры, галереи, выставки. Пустота внутри достигла размеров Вселенной. Заполню ее. Конфетами. Только воспоминания сжечь бы. Чтоб до тла. Чтоб не мучали. И память наша, похожа на пленку, все на ней остается. Только негативного больше. Держать бы тебя за руку. Чтоб не уехал. Не обидел. Не бросил. И вновь себя чувствовать маленькой девочкой.

суббота, 7 мая 2011 г.

Научи меня умирать

Совсем недавно я увлеклась японской литературой, прочла около 4х книг Мураками. Подруга посоветовала мне книгу Мацуо Монро "Научи меня умирать". После прочтения, я была совершенно уверена в том, что ее написал истинный японец. Оказалось, что это русский писатель с японским псевдонимом (наст. имя Кирилл Алексеев). Это человек, знающий свое дело, знающий Японию изнутри, так что неточностей в описании традиций не возникло. Как сообщает всепроницающий и вездесущий Google, Кирилл написал 2 книги и ... покончил жизнь самоубийством. Но я в этом не уверена. Скорее всего он сидит на берегу моря, считает волны, болтает с обезьяной, философствует о жизни и системе, попивая виски со льдом. Книга полна крайне умных мыслей и тонкого юмора. Советую;)
Вот несколько моих любимых цитат:


Странно, но никто не интересуется по-настоящему важными вещами. Кем работаешь? Сколько получаешь? Куда ездишь отдыхать? Какая машина, и когда ты менял ее последний раз? Вот и все, что интересует других. Ну, плюс еще «какое любимое блюдо?» и «есть ли семья?»… Даже если я подробно и добросовестно отвечу на все эти вопросы, что вы узнаете обо мне? И никому не придет в голову спросить, что я чувствую, когда летней ночью смотрю на двух мерцающих в темноте светлячков. Или когда слушаю шелест ветра в зарослях тростника туманным осенним утром.
Хотя, спроси меня кто-нибудь об этом, вот так, вдруг, я бы решил, что с этим парнем не все в порядке. Необычное, пусть даже и желаемое, очень часто заставляет нас устрично захлопнуть створки … Мы давно превратились в моллюсков. Мы можем быть открытыми, только пока вокруг все спокойно и привычно. Любое отклонение от правил воспринимается как угроза самому существованию.
Я моллюск. Я лежу в прохладной темной воде на глубине в несколько десятков метров. Мне тихо и спокойно… Меня окружают лишь пушистые водоросли. Я привык к их ленивому колыханию. Они привыкли к моей неподвижности. Нам уютно и скучно вместе. Невыразимо скучно… Когда я умру, рядом не окажется никого, кто взялся бы это опровергнуть. Потому что моя жизнь неотличима от смерти.


Хуже ночного телефонного звонка – только ночной звонок в дверь. Никому не придет в голову сообщать хорошие новости ночью. С этим ждут до утра. Другое дело новости плохие. Они не терпят отсрочки. Забавно устроен мир. Хорошее никогда не торопится. Зато с плохим такая спешка…


Боязнь молчания, страх тишины. У современных людей свои фобии. Тишину нужно обязательно заполнить какими‑нибудь звуками. Радио, магнитофон, телевизор, болтовня. Все это нужно не для получения информации. Все это нужно, чтобы убить тишину. Мы шумоголики. Без инъекции звука у нас начинается ломка. Когда‑то деды могли в полной тишине созерцать цветущую сливу. Теперь мы запятнали честь древнего самурайского рода. Предки из дома Тайра заклеймили бы нас позором. Они были ближе к смерти. Они были ближе к истинному пониманию жизни. Мы не хотим этой близости. Она нам неприятна, как мысль о сексе со старухой. Мы просто болтаем или включаем на полную громкость радио. Это приносит нам успокоение.


...В конце концов, я начал думать, что одиночество – это просто болезнь. Врожденная. Вроде детского церебрального паралича. Или порока сердца. Если родился больным, так больным и проживешь. И ни одно светило медицины тебе не поможет. Так что лучше с самого начала смириться. Иначе отчаяние высосет все силы. Я болен одиночеством. Болен неизлечимо. Я легко узнаю таких же людей. У нас одинаковые симптомы. Они не умеют долго хворать и всегда знают, чем можно заняться в плохую погоду.

пятница, 6 мая 2011 г.

Лифт


Из меня льются монологи и хочется, чтобы кто-нибудь слушал. Поговорим?.. Холодный ветер, облизывая углы улиц, не дает согреться. Укутай меня в свой огромный, в кашлатинку свитер, мои плечи от одиночества сводит. Ты привел меня на крышу города. Карнизы – ресницы крыш, застыли в унынии. Тут фонари и подъезды, как на ладони, стали приютом временным наших уставших душ. И так приятно курить одну за одной, выпуская дым в распахнутое небо. Болтать о чем-то пустом и мелочном. Молчать. Кажется, что кроме тебя, меня, сигарет и ночи нет ничего. Не будем радовать сознание высокими подтекстами. Все наши ничтожные головоломки уже решены. А до  земли всего один шаг в 16 этажей...
Мы едем вниз. Смеясь, ты нажимаешь в лифте, невзначай, кнопку «стоп» и крежет тормозов уже не слышен. Только влажное дыхание, близость губ и пальцы, скользящие по коже под моей футболкой. И так хочется умереть от дозы безконечного счастья прямо здесь, на заплеванном полу в узком лифте-гробу...

Плитка шоколаду













Та осінь  була схожа на безкінечну плитку молочного шоколаду, з тонким смаком і п'янким ароматом какао. Ми їли його, кусали прямо від плитки, зі шматками фольги та яскравої обгортки.
Вона любила осінь понад усе на світі. Ці безкінечні зливи і сонце, що пропалювало на килимі діри. Запах прілого, згорілого листя і вогкий туман.
Вони не бачились вже дві осені. Дві осені, що ніби випали із пам;яті. Перестали існувати. Розчинились у часі.
Забула. Вона забула ті дзвінки опівночі. Зелений ґудзик виклику. Голосні ридання у слухавку. Істерики до рання.
Сірий, каламутний ранок. Кінець листопада. Чашка міцної кави. Волохаті тапці. Сигарета. Давно хотіла кинути курити. Завтра.  Знов забула полити квіти. Зав;яли. Перевірка пошти. Панчохи. Спідниця. Блузка з жабо. Парфуми. Високі підбори. Ключі.
Голосна вулиця багато міліонного міста. Шум і гамір. Знов густий туман. Волосся перетворилось на пучок закручених білих локонів.
Жетон. Метро. Люди. Багато людей. Його очі. Ні. Помилилась. Посмішка. ВІН. Це справді він. Говорить по телефону. Напружено щось пояснює. Заходить у вагон. «Зажди!» - подумки. Вона побігла за ним. Стрибнула у розчинені двері. Спізнилась на роботу. Байдуже.
Вона стояла позад нього у переповненому просторі і вдихала його запах. Ні, не забула. Не змінився. Зовсім не змінився. Струм по тілу. Знову. Шалений, нестримний. Тисячі божевіль в ній враз прокинулись і бились. Пручались. Пульсували. Голосно. На весь Всесвіт. Відгукувались барабанами в голові. Господи!.. За що?..
Повернусь на «раз, два, три!». Раз… Раз… Господи!.. Раз, два… Три. Три! Повернулась. Цей погляд. Струм. Барабани. Голосно.
«Привіт!..» Вона не встигла договорити. Він обійняв її рукою за голову, запустив пальці у м;яке, курчаче волосся. Впився вустами у її вуста. Сильно. Пристрасно. Беззаконно. Закохано.
«Привіт! Привіт, моя маленька дівчинко. Привіт. Як довго я шукав тебе. Цілу вічність. Ніколи не відпущу. Ніколи. Привіт…»

Осеннее

Вода так же течет под
Питерскими мостами,
времени нет и нет преград
На моем пути к тебе.
Будто ожило немое кино,
Ты скажешь про первый снег
Вместо "Алло!"
А я застегну до последней пуговицы пальто,
укутаю крепче шею в шарф
И утоплю ноябрь на дне полусладкого красного.
Осенние дожди смоют
С пустых дорог последнюю пыль.
Этот надоедливый город
Пуст без тебя
И снова тошнит от внутренностей метрополитена,
Руки дрожат, когда ты рядом,
Но не от холода.
Я так же прихожу домой в полночь
Шепотом закрывая дверь,
Хочу увидеть три слова
Краской на асфальте у дома
И постоянно смотрю под ноги...
Давай строить мосты
Вместо стен!..

Чемоданы

Чемоданы дергаются нервно,
В недоумении,
Мир сузился до размера глобуса,
Компас достиг безумия с Юга на Север.

Она уехала,
Кинув любовь у пропасти,
Сердце по асфальу прыгало,
Плакало,
На бегу в изоленту заматала
От чужих взглядов пряча.
Песок времени исек,
Превратился в пудру сахарную.
Озера в глазах глубину утратили,
Высохли,
Застыли на грани ада и рая.

Она не вернулась,
Любовь осталась у края...

Оффлайн

И если капля никотина убивает лошадь – то все лошади в ней давно уже сдохли. Девочка ночами в онлайне. Среди груды чашек и сигаретных пачек, в поисках телефона. Одиночество – это когда на мобильном звонит лишь будильник. А когда-то он ради нее чаще брился. Не отвечал на звонки друзей. Но не теперь. Кофе с корицей. Глинтвейн. Плед – иллюзия уюта. Стопки вечно недочитанных книг. Шкатулки полные воспоминаний. Пожелтевшие письма от сырости глаз. Как начать снова жить без поцелуев в плечо. Секса на заднем сиденье. Без пожеланий хорошего дня. Без слов. Вместо очередная сигарета утром на подоконнике, без одежды. И холодна, мятая постель в три ночи. Слезы на клавиатуре. Сообщение в оффлайн: «Отпусти. Прости…»

Просоленный берег

Берег, пропитанный солью,
Дышит морем.
Солнечный диск 
С хрустом опускается в воду.
Песок горит нежностью.
Обжигает горечью
Сыпется мирно сквозь пальцы.

Атмосферное  вновь зашкалило
Нет ответа, занято, нет ответа.
Мной, как тряпичной куклой управляет бог.
И швыряет из крайности в крайность.
Где бы я ни был,
От дел моих будет прок.

Знай,
Я вернусь,
 Обдуваемый сотней ветров.
Знай,
Я вернусь,
На пропитанный солью берег

Терпение сегодня твой удел,
Мой - согревать тебя.

Море стекает каплями по щеке,
Пускай губы во все запретные.
Жди. Жди меня.
Мне это так нужно.

Весна рыдает внутри

Ломай все замки на моей двери,
С ноги, со всей дурью. Рви!

Я шептала «Мне тошно!..»,
Наблюдая на рассвете фонари
Из окон чужих квартир.
Я рассказывала прохожим 
О декабре, новостях и икоте,
Прохаживаясь на носках по крыше.
И даже радио жалобно
Оплакивало мою душу.
Все кричали «Глупая, что же ты делаешь??..»
Привязывали за кисти,
К больничной койке,
Поили микстурой из ложки,
Прописывая свежий воздух.
Ну, передайте ему,
Что я скучаю,
Почтовыми голубями, бандеролями,
Марками, утерянными письмами,
Рваными конвертами,
Пьяными звонками, -
Только передайте!
Сбились со счета календари,
Весна рыдает внутри.
Гори!..

Один раз сгоревший фитиль
Не вспыхнет вновь.

Сырость


Плотные шторы скрывают  за окнами
Рассвет.
Деревья ветками царапают небо
В алый цвет.

Сырость  слепо в пальцы въелась,
Меланхолия вгрызлась в душу
Там и пригрелась.

Маски людей кричащие,
Понимания просящие,
На груди моей спящие,
Киснут от восторга.

Задыхаясь  в сигаретной вони
Я прячу свои взрослые ладони,
Больше некуда бежать
А мне бы…
Мне бы солнцем дышать.

Мотылек


Тебе достаточно дешевых драм,
Разыгранных на сцене души,
Ты спрятаться от все спешишь,
Но от себя не убежишь.
Выпускаешь свое одиночество,
Хранящееся в укромных уголках сущности.
Тихо так. Ночью.
В тесной комнате.
Шепотом советуешь расти,
Овивая корнями тайности.
Пускаешь его под ребра,
С самого левого края,
Туда, где Вселенная сердца движется.

Но если чего-то ждать -
То до бессилия.
Глупый мотылек, роняющий крылья
На поверхность раскаленных ламп.

Расскажи


расскажи, как не хочется на работу,
как надоели все эти непрочитанные смс,
неотвеченные звонки,
расскажи как тебе хочется лета.
расскажи о всех закрытых дверях,
о кричащих двуличием улицах,
расскажи о несбыточних снах,
о желании не курить,
не пить,
не двигаться
не дышать,
не думать о "нас",
когда "нас" то уже и нет...
расскажи об опоздавшей весне,
как холодно самому в квартире,
грустным воскрестным вечером,
расскажи о закатах и рассветах
давно прошедших,
расскажи о нежелании и лени,
расскажи о социальных сетях,
которые путают руки,
о всех этих вселенских скуках,
/о прошлом /о будущем/о глупостях.
расскажи.
я просто хочу тебя слушать.

Время

Душный, терпкий город,
Душит, сжимает горло,
Давит в солнечное сплетение.
В поисках счастья,
Искала свое отражение
В пыльных витринах.
Слишком быстро влюбляюсь, привязываюсь,
Не сбежать от своих причин.
У моста лишь дышу, глотками мелкими
Мятный чай мой давно остыл.
Часы стучат тяжёлыми стрелками,
Метроном в голове застыл,
Время тянется вязкое, мерзкое,
На плечах у моей весны.

Сахар

медленно тающий под языком сахар
тлеющие крошки моих фантазий
живу словно кролик, не ведая страха,
находясь в постоянных остатках илюзий.

и ангелы мои разбежались,

на ходу теряя перья,
не сжились. не смогли. испугались.
шагая к вере от безверья.

все люди внутри одиноки,
болея тем, что не лечит знахарь.
запомнить бы эти уроки,
глотая растаявший сахар.

Художник

Художник стоял у окна, попивая черный чай, и смотрел в окно. В небесном крематории ангелам вновь сожгли крылья. И теперь снежный пепел сыпется, кружится, тает, касаясь горячего тела Земли. Превращается в грязь и слякоть под человеческими ногами. Художник жил в заброшенном, полуразвалившемся доме. Два года назад его жильцам дали отдельные квартиры, предполагая, что дом снесут, но так и не снесли. И парень остался там, наедине с мыслями и крысами.
           Каждые десять минут на глубине проходил вагон метро, заставляя стучать посуду и сыпаться штукатурку.
           Все свободное время он писал картины или лежал, слушая легкий джаз, прислушиваясь к шепоту сознания. Этот набор нереальных, потусторонних звуков давал ощущение истинности, вводил в некий транс, и в таком состоянии он мог находится часами.
           Художник смотрел на мир сквозь увеличительную призму творческой натуры. Он видел не поверхность вещей, а их суть, внутреннее состояние, смысл. А потом выливал ее на холсты своих картин с помощью уголька и масленых красок. Изображения были полны сюрреалистического абсурда: сливались воедино волосы, знаки, ноты, тарелки, звезды, провода, колеса, драгоценные камни, песок, полосы, цветы, пальцы… Его картины нельзя понять с первого взгляда, это собственное, личное виденье мира.
           Парень жил как мим в своей придуманной, стеклянной коробке, а внутри него была самодостаточная Вселенная, которая пульсировала, двигалась, смеялась. Он плыл в океане настоящего, потоке бесцветных будней: когда двигал руками и ногами – плыл вперед, а если уставал и ничего не делал, течение относило его на север, в страну депрессии и грустного настроения. В таком состоянии он не творил.
           Свои новые идеи художник находил всюду: в шерсти котенка, на рекламных афишах, в унылых лицах прохожих, во сне, ехал с идеей в трамвае, согревал ее в ладони вместе с холодной, колючей снежинкой. Он черпал свои идеи из реальности, отдельной реальности, в которую могут попасть только гении.
           Его родителей давно не было в живых. Художник жил на среднестатистическую зарплату учителя ИЗО – 100 рублей, но работал лишь ради физиологической потребности в еде и одежде.
           У художника был друг детства – Федор. В школе Феденька был «мальчиком-ботаном» в громоздких очках. Все время сидел на первых партах, заглядывая в рот учителям. Класс его никогда не любил, все глумились над ним, издевались. Навязанные комплексы переросли в неуравновешенность, жуткие нервные срывы, озлобленность и нелюбовь к людям. А художник рисовал на клетках тетради замысловатые узоры. Если условно поделить общество на тех, кто творит, придумывает новое и тех, кто воплощает эти идеи в жизнь, то Федор относился к исполнителю, он – механизм, бездушный интеллект. А после уроков, он обкладывался огромными томами Гегеля, Энгельса, Ницше и читал, читал, читал, приумножая печаль с приходом новых знаний.
           Талантливые люди заставляли его нервничать, он хотел быть первым во всем, неважно какой ценой. Федор работал в местных органах власти, был озабоченным патриотом комунизма-ленинизма. В партию его взяли из-за одного довольно странного случая. Он помогал старушке делать ремонт. Случайно, портрет Сталина был запачкан краской и бабушка засунула его в шкаф, чтоб потом приобрести новый и повесить на стену. В эту же ночь к ней пришла милиция, обшарила квартиру и нашла портрет великого вождя в «политически неположенном месте». Федя наблюдал из-за угла за тем, как как бедную женщину увозит карета Скорой помощи глазами ребенка, только что потоптавшегося грязными ногами по чистому полу. Старушка в эту же ночь скончалась в больнице от сердечного приступа. Вот так Федор попал в управление и до жути этим гордился, но мочал, так как не всю еще совесть он променял на партийный билет.
           Долгие вечера друзья проводили дома, за беседами о социальной равности, смысле жизни и искустве.
           Однажды, как обычно, Федя пришел в гости к художнику, который показал ему свою последнюю работу. На картине в ярких тонах была нарисована длинная очередь в магазин продуктов, уходящая хвостом далеко за горизонт. Пионеры грязными руками держали талоны на питание. Комсомолка хранила у груди толстенную книгу с названием «Библия. Карл Маркс» и смотрела в небо. Там, на дымном облаке стоял в светлом одеянии Ленин и молился.
           Федор долго думал и произнес:
           - Провокационное полотно! Без цензуры! Не боишься? А вдруг…
           - Не боюсь, - ответил художник. – Ведь мои работы видишь только ты. А тебе я доверяю, как себе!
           - Хм… Зря!.. – подумал Федя.
           Через неделю над художником состоялся суд. Его обвинили в идеологически неправильном мышлении, подпольной революционной деятельности, выкидах против советской власти. И заслали в исправительную колонию строгого режима, на неопределенный срок. А Федор смотрел сквозь дверную щель на друга, сидящего на скамье подсудимых  и ухмылялся. В глазах дрожал озорной огонек. Зависть и ненависть душили его шею тесной удавкой всю жизнь, с самых детских лет, и только теперь он мог дышать полной грудью.
           Вскоре Федя нечаянно попал под машину и остался прикованным к инвалидной коляске до конца своих дней. Самая короткая жизнь у двух категорий людей, - это гении и шестерки!
           Павлик Морозов гордился бы его поступком! Предавай друзей!! Глотай, не прожевывая, эту систему!!! Пусть живет система!! Пусть горит во лбу яркий знак качества ОТК!!!!!!!!

Подоконник

Она любила думать, но не любила делиться мыслями. Она подолгу сидела на подоконнике, в родном подъезде, в тишине, в пижаме, перед сном, положив ноги на грязную батарею. Мир с высоты 9ого этажа был не таким скучным и пустым. Мягкий, желтый свет уличных фонарей придавал тайного, городского уюта, заезженному до дыр проспекту.  Воздух после дождя был свежим, напрочь лишенным пыли. И закаты были разными в зависимости от погоды и времени года. Осенью – серый, зимой прозрачный или ярко-алый, а весной – розовый с примесью сирени.
           Иногда к ней в гости на подоконник приходили ласковые, мягкие коты. Животные любили девочку, потому что чувствовали всю боль одиночества и гордость. Гордость человека, которого жизнь ни за что не заставит опуститься на колени.
           Иногда, среди лета, в пятом часу утра, старый сосед выходил во двор и играл на губной гармошке грустные мотивы. Она наслаждалась этой игрой, задумчиво смотря в небо. За эти моменты она особенно любила жизнь, а ведь кому-то сосед мешал спать.
           Интересно, а что там за горизонтом?
           Почему в окнах допоздна горит свет?
     О чем думает мужчина, курящий на балконе на этаж ниже?
           Зачем вообще он курит?
           Почему сны не сбываются?
           Почему люди так и не научились летать?
           Как трудно сбросить с плеч тяжелый портфель, где мы накопили так много проблем, не нужных воспоминаний, злых слов, ненависти, поступков, бесполезных вещей, бывших любовников, квартир и машин, знаний из энциклопедий и университетов, мифов и стереотипов, что сковывало крылья заржавевшими цепями…
           Она часто думала об учителе музыки. Его пальцы так легко скользили по клавишам пианино. А голос уносил в скрытый мир  чудес. В кармане его пиджака спрятался март, который видела лишь она одна.
           Когда-то он предложил ей сбежать с ним, вместе на край мира, куда не доходят письма и теряются поезда. Куда-то на юг Франции, в маленькую, сонную деревушку. Но она не смогла. Она боялась неизвестного, неявного будущего… Портфель за спиной был слишком тяжелым, он будто прирос к телу, стал его частью.
           И он уехал один, оставив на память записку с одним больным, коротким словом: «Жаль…» и засохший подснежник – мартовский цветок из кармана пиджака…
           

четверг, 5 мая 2011 г.

Хотелось бы ..


Хотелось бы босыми ногами топтать горячие пески Крыма, а за окном ранняя весна и ты затаптываешь в пыль асфальты надоедливого города. Душа требует покоя и одиночества, уставая от суеты и дел, но в вечером, сидя один ты ценишь людей больше, чем когда-либо прежде, и зависаешь в социальных сетях в поисках собеседника. Когда тыуже вот-вот на волоске от счастья, твоя мелочная и скупая человеческая натура требует все больше и больше, докапывается до сути вещей, ищет в словах лицемерия, в действиях подвоха, ведь не может все быть настолько хорошо. И когда это состояние приятности переходит в очередную депрессию, ты вспоминаешь моменты, когда было хорошо и мечтаешь туда вернуться.

В городе, где окна все заколочены,
Ставни наглухо заперты,
Глаза отчаяньем зашторены,
Где солнце сыпет песок лучей своих,
На землю побитую…
Я брожу по улице,
И грудь моя дышит полностью!
Сердце не устанет биться
За ребрами костлявыми!..
Я жива и душа моя плещется,
В реке сумасбродных мыслей.
Рельсы ржавые из карманов торчат,
Тучи, облака в голове
И в руках облака!..
Сколько дел несделанных,
Любовников нецелованных,
Сколько фильмов Федерико Феллини невиданных!
Сколько книг недочитаных,
Песен не услышаных,
Газет нетронутых!
Сколько ураганов утихнувших!
Сколько смертей и страстей
Впереди…
Жить хочу! Дышать хочу!
Живу…